Окт 01

Бернар Палисси. Блюдо. В том же самом Эрмитаже, только в залах французского искусства эпохи Возрождения, есть несколько любопытных блюд из стекла, покрытых зеленоватой, коричневой, лиловой глазурями. Это удивительные блюда из стекла — дно их напоминает русло маленького лесного ручейка. Видны камушки, раковины улиток, будто бы колышущиеся в воде водоросли… В середине — небольшой островок. На нем, изогнувшись, застыла змея, а с берега ручейка — то есть с борта стекла — на нее смотрит зеленый рак, словно ждущий схватки со змеей. На другом «берегу» замерла, как перед прыжком, лягушка… Кто же с таким упорством и терпением копировал в керамике всех этих болотных гадов?

Звали этого человека Бернар Палисси, а в некоторых книгах называют его мастер Бернар Тюильрийский. Тюильри, как мы знаем, это место, где жили французские короли. Здесь находился их дворец до того, как был построен новый королевский замок в Версале. Итак, прозвище показывает, что Бернар Палисси был королевским мастером? Действительно, к концу своей жизни Бернар пользовался покровительством королей. Но до этого он прошел серьезную и суровую жизненную школу.

Родословная Бернара — неизвестна. Во всяком случае, ясно, что он происходил из бедной семьи и с ранних лет привык сам зарабатывать свой хлеб. Родился Бернар Палисси около 1510 года в маленькой деревушке на юге Франции и был любознательным мальчиком. В своей деревушке и в близлежащем городке Бироне он изучал ремесло горшечника и стекольщика, а наблюдая за работой землемеров на крестьянских и дворянских полях, вскоре освоил начатки геометрии и некоторые приемы землемерного дела. Эта профессия была в то время достаточно почетная и прибыльная. Весенние дожди смывали межевые знаки, часто возникали споры, для решения которых нужно было не только уметь читать документы, подтверждавшие право на владение землей, но и знать математику, чтобы вычислить эти владения.

Освоив ремесла горшечника, стекольщика и землемера, Бернар решил, что сумеет прокормить себя, и отправился странствовать. По пути он нанимался поработать то в керамические мастерские, то на маленькие стекольные заводы. Нигде долго не задерживаясь, лишь добывая деньги на дорогу, молодой Палисси прошел юг Франции и Германию, Фландрию, Нидерланды, посетил берега Рейна, побывал в Пиренеях и Арденнах. Всюду спускался он в рудники и каменоломни, собирал редкие минералы. Время от времени он возвращался домой, оставлял свои коллекции, а затем отправлялся дальше. Во время своих путешествий Бернар попал к одному старику горшечнику, хозяину мастерской, который поручал всю основную работу своим подручным — таким же молодым людям, как Палисси, а сам занимался составлением полив, меняя всякий раз пропорции составных частей — свинцового сурика, толченого кремня и т. д.— в поисках новых рецептов. бернар Пелисси. Блюдо из серии "сельских глин" Иной раз неудачная глазурь портила весь товар. Мастер терпел убыток, но не притеснял работников, платил им столько, сколько было оговорено при найме. Молодые парни шутили над хозяином и про себя считали его сумасшедшим. Бернару же захотелось выяснить, в чем здесь дело. Он задержался у этого мастера, стараясь понять, что тот делает, и помочь в работе. Старик, в конце концов, доверился Бернару и рассказал, что приобрел однажды красивую поливную вазу. Если бы удалось ему найти секрет той поливы, то, конечно, не был бы он сейчас простым горшечником.

С нетерпением ожидал Бернар воскресенья, когда хозяин обещал ему показать эту вазу. И действительно — то, что он увидел, было необычайно красиво. Много лет спустя ученые гадали, что же это была за ваза? Был ли это китайский фарфор? Или персидское подражание фарфору — ведь ближневосточные народы, через земли которых проходили пути китайской торговли, первыми начали подражать фарфору и достигли в этом мориски, умевшие наводить на изделия блестящий металлический блеск благодаря изобретению особых керамических красок —  люстров? Керамику, покрытую люстрами, обжигают в восстановительной среде, то есть без достаточного доступа кислорода. Тогда металл в окисле восстанавливается и покрывает изделие тонкой золотистой радужной пленкой. Мы не знаем сейчас, что увидел Бернар, но жизнь с этого воскресенья пошла по другому пути. Он был поражен и словно загипнотизирован открывшейся перед ним красотой дела рук человеческих. Бернар понял что пора браться за дело самому — довольно уже бродить по чужим мастерским.

Он прекратил свои путешествия и поселился в городе Сенте, где вскоре женился. Бернар надеялся, что небольшое приданое, полученное им за женой, даст ему средства на устройство собственной мастерской и для постановки опытов. Но уже через несколько лет он был обременен детьми и долгами.

В это время во Франции была особенно модна итальянская майолика — блюда из стекла, расписанные по сырой эмали керамическими красками. Во время обжига они спекаются с эмалью и становятся поэтому особенно прочными, блестящими, приобретая особое качество «глубинности» цвета.

Однако Бернар не стал искать секрета итальянской майолики — его интересовало изобретение прозрачных полив, окрашенных в массе, то есть насквозь голубых, желтых, зеленых покрытий. Не занялся он итальянскими майоликами, наверное, еще и потому, что прекрасно понимал, что прелесть им придает не сама техника, а роспись художника. С какой бы точностью ни был разгадан секрет керамических красок и самой техники росписи по сырой эмали, владение этими приемами само по себе ничего не даст человеку, не умеющему рисовать. А Бернар не был художником.

В то же время керамическая ваза или блюдо из стекла могут быть красивы и совсем другими качествами —  цветом своей поливы, глубиной и мягкими переходами блестящей глазури, благородством ее тона. Здесь уже важно найти сам состав таких окрашенных глазурей, то есть открыть технический секрет. Остальное сделает сама технология и те химические реакции, которые происходят в глазури во время обжига. К этому и стрем Бернар — к созданию красивых, окрашенных в массе глазурей, обладающих особой глубиной тона, прозрачностью и блеском.

Бернар понимал, что глазурь, которую он ищет, близка по составу к стеклу, и собственноручно построил стек плавильную печь. Он без устали толок в растирал различные вещества, сплавляя их в особую массу, так называемый «флюс», затем толок и измельчал флюс смешивая его с водой. Покрывая этой густой сметанообразной массой керамические плитки и тарелки, обжигая их, он снова убеждался, что секрет не дается в руки. Однажды он варил новый флюс шесть суток подряд. У него кончались дрова. Бернар схватил несколько деревянных палок, служивших подпорками для плодовых деревьев его сада. Но флюс не хотел вскипать. Это была какая-то новая, очень тугоплавкая глазурь. Казалось, что она вот-вот должна забурлить, и смесь окислов олова, свинца, сурьмы, а также песка, соды и золы, наконец, сплавится в новый и невиданный материал… Но жара явно не хватало. Бернар схватил стол, вынес из дома стулья и бросил их в огонь. Масса стала вспучиваться и, словно бы нехотя, образовывать отдельные пузыри. Еще, еще дров… В отчаянии мастер стал разбирать доски пола, рубить их и кидать в огонь… Единственным результатом этих усилий были слухи, распространившиеся по городу, о том, что горшечник и землемер Палисси сошел с ума. Были люди, которые уверяли, что Бернар занимается изготовлением фальшивых монет. В результате мастер окончательно потеря доверие кредиторов; совершенно разорился и очутился с женой и детьми на улице.

Бернар Пелисси. Блюдо из серии "сельских глин". Фрагмент Позже Бернар писал об этом времени: «Все же надежда не покидала меня и я принялся снова мужественно работать, силясь сохранить перед посещавшими меня людьми веселый вид, хотя на душе у меня было далеко не весело». Мастер не оставлял своего дела, хотя многолетние поиски не приносили никаких плодов. Глазури получались неяркие, легко отскакивали от черепка, трескались, пропускали воду… Бернар вспоминал в последствии в одной из своих книг: «В течение нескольких лет, не имея средств сделать навесы над печами, я проводил над ними ночи под дождем и ветром… Никто не пришел ко мне на помощь, никто не оказал мне поддержки, ни от кого, не услышал я слова утешения и только мяукание кошек да вой собак услаж­дали мои слух по ночам. Иногда порывы ветра и бури были до того сильны, что я бросал все, несмотря на потерю труда. Иногда случалось, что промокнув под дождем до костей, я возвращался поздно ночью или на рассвете домой, шатаясь как пьяный из стороны в сторону, испачканный, как человек, который вывалялся во всех лужах города…»

Но наконец мастер напал на признаки открытия. Определенные пропорции смеси свинцового сурика и окиси железа стали давать после обжига глубокий и прозрачный зеленый тон. Примешивая к ним соединения марганца, он получал коричневые и фиолетовые тона. А некоторые другие составы с тем же марганцем, к удивлению Бернара, делали глазурь совершенно прозрачной. Удалось получить и прозрачно-желтые, а также голубые глазури. Так после пятнадцати лет упорного труда, положив всю свою молодость на поиски ярких и необычных полив, оставшись почти без средств и давно уже став предметом насмешек своих сограждан, Бернар Палисси открыл секрет своей знаменитой яшмовой поливы. Он получил несколько глазурей, отличавшихся большой прозрачностью и глубиной тона — зеленую, коричнево-фиолетовую, голубую… Палисси начал выпускать посуду из беложгущихся глин, напоминавших фаянсовые. Она была покрыта глазурями превосходного качества, совершенно не пропускавшими воду. Эта посуда быстро завоевала популярность. Однако, с точки зрения современников, она не считалась особенно красивой — на ней не было рисунков. Лишь позднее оценили художественные достоинства переливов глазури, переходов зеленых тонов в фиолетовые, в голубые и т. д. Это как раз и делало изделия похожими на яшму. Можно было расположить глазурь точками, полосами, кругами, как угодно — в огне эти линии или фигуры смешивались, теряли жесткость очертаний, образовывали необычные полутона и сочетания. Возможности здесь были неисчерпаемыми. Это и обеспечило позже, уже в XIX—XX веках, широчайшее применение техники потечных глазурей.

Бернар Палисси. Блюдо из серии сельских глин.Фрагмент. Удовлетворенный своим открытием, Палисси мог бы передохнуть. Но в его голове уже роились новые планы. Яшмовая гамма глазурей была очень близка к цветосочетаниям, встречающимся в природе: казалось, будто прозрачный голубой ручей течет в зелени леса среди коричнево-черных коряг старых деревьев… А что, если действительно воспроизвести на блюде из стекла такой ручеек или маленький лесной родник? Бернар отправился в лес, нашел ручей, набрал на его берегах различных ракушек, камней, листьев… Он попробовал слепить их в глине, расположить по бортам блюда обжечь, полить глазурями. Получилось похоже, но грубовато — Бернар не был скульптором. Тогда он стал снимать с этих ракушек и листьев гипсовые формы и по ним делать глиняные слепки, которые прикреплял к блюду из стекла. Они точно соответствовали оригиналам, только получались немного меньше, так как глина усыхала во время сушки и потом еще уменьшалась в размерах — во время обжига. А почему бы наряду с ракушками, камнями, листьями не использовать и живые существа — лягушку, рака, змею? Так появились первые блюда из серии, которую Палисси назвал «сельские глины». Постепенно отработалась технология изготовления этих «сельских глин». Палисси брал большое оловянное блюдо из стекла с почти плоскими бортами и некоторым возвышением в середине — как бы островком. На борта он наклеивал терпентином ракушки, листья, камушки затейливой формы. Тонкими нитками, пропущенными через специальные маленькие дырочки, сделанные в блюде из стекла, мастер привязывал усыпленного рака, лягушку. На центральный островок таким же способом прикреплялась только что умерщвленная змея. Потом все промазывалось тонким слоем специального жира, который не давал пристать гипсу, когда Бернар заливал все гипсовым раствором. Когда гипс застывал, его «снимали» с блюда, получался, таким образом, точный отпечаток. Это была форма для будущих блюд из стекла. Палисси заполнял ее глиной, давал глине чуть-чуть подсохнуть, чтобы она легко отделялась от формы, вынимал получившийся глиняный слепок, то есть уже само будущее блюдо из стекла, сушил его, обжигал, покрывал своими яшмовыми глазурями, вновь обжигал—и получал, наконец, готовый товар.

Сейчас мы, конечно, понимаем, что не было в этом особого искусства и блюда из стекла Палисси представляют собой буквальное воспроизведение природы. Но в тот век, когда люди вообще только что начали открывать для себя красоту и разнообразие окружающего мира, когда наряду с картинами на религиозные сюжеты впервые с ли постепенно складываться и утверждаться жанры натюрморта и пейзажа—тогда эти «сельские глины» Палисси казались верхом изящества и имели потрясающий успех.

Бернар Палисси. Блюдо. С точки зрения искусства, интересным здесь явилось первое применение на бытовых вещах техники очень высокого скульптурного рельефа.

Не только сентские башмачники, чулочники и булочники изменили свое отношение к Палисси, но и крупные вельможи старались заполучить хотя бы одно блюдо из стекла Бернара. Многие из них обещали ему свое покровительство. Наконец сам герцог Анн де Монморанси, пэр и коннетабль Франции, пригласив его к себе, дал заказ Бернару устроить в парке искусственный грот и населить его произведениями из «сельских глин». Палисси, конечно, взялся за работу. Да и как бы иначе, если Анн де Монморанси был фактическим правителем Франции — он вершил все дела по управлению страной, поскольку король Карл IX был еще маленьким мальчиком.

Грот получился на славу. Полутемный проход был сложен из камней, обработанных в виде осколков древних античных колонн, барельефов, фризов. В некоторых местах стена была будто бы скреплена корневищами могучих деревьев и лианами. На камнях зеленел мох и в разных местах были расположены ящерицы, лягушки змеи… В довершение всего, при нажатии на потайной рычаг, сверху лилась вода. Посетитель мог неожиданно оказаться промокшим — в то время любили подобные развлечения. Монморанси щедро наградил мастера. А Франция в это время бурлила. Все большее число людей присоединялось к кальвинизму — одной из разновидностей религиозного учения, протестовавшего против роскоши, богатств и пышных церковных мистерий католицизма. Это течение было не только религиозным, но и классовым. Католическую церковь поддерживало большинство родовой аристократии. Бернар Палисси был гугенотом (так называли сторонников кальвинизма) и как ученый, естествоиспытатель, познававший мир на основе наблюдений и опыта, поддержал тех, кто выступил против церковных догм. Война между гугенотами и католиками разгоралась. В июне 1562 года гугеноты взяли город Сент. Это была большая радость для Палисси. Несмотря на свою занятость опытами, он согласился даже принять участие в работе Совета, управлявшего городом. Однако уже в октябре того же года католики выбили гугенотов из Сента. Тотчас же начались расправы. Католики решили раз и навсегда рассчитаться со своими противниками. Одним из первых был арестован Палисси. Его ждала виселица или костер. Однако его спасли охранные грамоты от губернатора Аквитании герцога Монпасье, поддерживавшего католическую церковь, которому мастер тоже поставлял свои блюда из стекла с ящерицами, змеями и рыбами. Понимая, что с губернатором лучше не ссориться, вожди сентских католиков быстро перевезли Палисси в тюрьму города Бордо…         

 

*                       *                       *

«Ваше величество! Знакомы ли Вы с «сельскими глинами» мастера Бернара? — спросил как-то на вечернем приеме герцог де Монморанси королеву-мать Екатерину Медичи. —Ах, Вы не видели их? Позвольте я Вам завтра пришлю интересное блюдо из стекла этого гончара. Вам будет очень забавно посмотреть на ящериц и лягушек, которых он делает совсем как живых… Впрочем, не буду рассказывать - завтра Вы убедитесь в его талане сами…»

Королева была заинтригована. Уже второй или треп! раз она слышала об этих «сельских глинах», но еще не видела их. Неужели какой-то французский гончар перещеголял мастеров ее родины, жителей Деруты, Фаэнцы, Сиены, создававших знаменитые на весь мир итальянские майолики?

Бернар Палисси. Блюдо.Фрагмент. На следующий день блюдо Палисси было доставлен во дворец. Нет, здесь не было ничего похожего на работы мастеров Фаэнцы и других городов, украшавших свои тарелки копиями гравюр учеников Рафаэля… Что-то совсем иное — смотрите, как отпечатался этот желтый осенний листок: видны все прожилки. Он словно настоящий. А лягушка? Прямо как живая, кажется, сейчас прыгнет в воду… Забавно, очень забавно… И изумительная полива прозрачна, с глубоким тоном, густая, блестящая… Так что это за мастер? Почему в ее королевской коллекции нет блюда из стекла мастера Бернара? Анн де Монморанси понял, что он достиг того, что нужно. Гонец помчался с королевским приказом в Бордо…

Через несколько дней Палисси был освобожден. Мало того, ему было пожаловано звание «королевского изобретателя сельской глины».

Вместе с семьей художник поселился в Ля-Рошели. Монморанси продолжал ему покровительствовать. Герцог высоко ценил Палисси как мастера-керамиста. Благодаря его содействию Палисси издал в Ля-Рошели книгу, написанную в Бордо во время заточения. На титульном листе было отпечатано: «Действительное средство, благодаря которому все жители Франции могут увеличить и умножить свое состояние. А также те, которые не имеют никаких научных познаний, смогут научиться философии, необходимой всем обитателям земли. А также книга эта содержит рисунок сада, представляющий столь приятное, как и полезное изобретение. А также рисунок и план защищенного и совершенно неприступного города. Изложено мастером Бернаром Палисси из города Сента, керамистом и изобретателем «сельской глины» короля и герцога Монморанси, пэра и коннетабля Франции. Ля-Рошель, в типографии Бар-телеми Бертона, 1563 год».

Бернар Палисси. Блюдо. Как видим, в тюрьме Палисси словно бы подвел итог всей своей 53-летней жизни и рассказал о всех своих изобретениях—о керамике, о стекле, о садах и гротах, об укреплении городов. Эпиграфом или, вернее, своеобразным девизом книги, с которого она начиналась, было: «Бедность мешает преуспевать выдающимся умам», напоминавшее автору о его многолетних злоключениях в Сенте во время опытов по составлению глазурей. Палисси оборудовал в Ля-Рошели мастерскую и печи. Он вновь принялся за изготовление своих «сельских глин». На сей раз ему уже помогали сыновья и нанятые работники. Сам мастер довольно часто отлучался в Экуанский замок Монморанси. Кроме грота он делал для герцога витражи—цветные стекла с живописью, а также керамические изразцы для стен и полов. Монморанси постепенно отходил от управления государством — Карл IX подрастал и брал дела страны в свои руки. Но герцог продолжал оставаться коннетаблем—главой всех войск Франции. В качестве такового он сопровождал в 1565 году королеву-мать Екатерину Медичи, ее детей Карла IX и его брата Генриха (будущего короля Генриха Ш) в их поездке по югу Франции. Когда королевская семья посетила Экуанский замок, Монморанси не преминул воспользоваться случаем и представил своего любимца-мастера Бернара Палисси. Грот в саду замка очень понравился королеве-матери и ее детям. Поэтому в следующем году Екатерина Медичи вызвала Палисси в Париж, где в это время строился Тюильрийский дворец. Мастеру поручили сделать в дворцовом саду такой же грот. Во дворе Палисси была построена специальная мастерская с печами для варки стекла и обжига керамики Самого Палисси с тех пор часто стали называть «мастер Бернар Тюильрийский» …          

                       

*          *          *

Но близость ко двору отнюдь не вынудила постаревшего Бернара изменить свои взгляды, близкие кальвинизму. Более того — он проводил их в издаваемых книгах, в публичных лекциях. О стойкости его убеждений свидетельствует и то, что лекции свои он начал читать в 1575 году — то есть после страшной Варфоломеевской ночи (1572), когда тысячи гугенотов были убиты католиками в Париже и других городах. В это время погибли многие друзья Палисси — скульпторы, художники, мастера серебряных и золотых дел, стекольщики и архитекторы, с которыми он работал над созданием грота Екатерины Медичи и украшением Тюильрийского дворца. На этот раз только заступничество королевской семьи спасло мастера…

В своем творчестве Палисси постепенно отошел от «сельских глин». Он начал выпускать ажурные корзиночки, нечто вроде сухарниц, а также специальные тарелки и блюда из стекла с широкими бортами, в которых были сделаны особые углубления для вошедших тогда в моду восточных пряностей—перца, корицы, мускатного ореха и т.д. Кроме того, Бернар Тюильрийский стал делать посуду — в основном чаши, кружки и вазы — с богатым скульптурным декором. Он брал чеканную серебряную или литую оловянную посуду и делал с нее гипсовый слепок, служивший в дальнейшем формой для керамики. Большей частью Палисси пользовался кубками и чашами замечательного чеканщика Франсуа Врио, погибшего, так же как и знаменитый скульптор Жан Гужон, в Варфоломеевскую ночь.

Бернар Палисси. Блюдо. Формовка в гипсе была известна и раньше, но, собственно, только Палисси впервые применил ее широко для выпуска массовой однотипной продукции. После него этим способом стали пользоваться повсеместно. И до сих пор основная масса производимой повсюду в мире фарфоровой и фаянсовой посуды изготовляется в гипсовых формах, хотя и по несколько усовершенствованной технологической схеме.                       

В 1575 году Палисси начал читать публичный курс из 12 лекций по естественной истории, возобновлял ежегодно до 1584 года. Желающих послушать старого мастера всегда было довольно. В своих лекциях Палисси выступил против средневековой мистики и схоластики, против алхимии и с исков философского камня. «У меня не было книги,—говорил Палисси,—кроме неба и земли, которая знакома всем. Знать и читать эту прекрасную книгу надо всем. Читая там, я рассматривал и изучал вещества,..»

Палисси произносил свои лекции и издавал книги на французском языке, что делало их гораздо более доступными, чем сочинения большинства средневековых ученых, написанные по-латыни. Старый мастер, ставящий одним из оригинальнейших ученых и мыслителей своего времени, считал, что его коллеги, пользующиеся латынью, скрывают свои знания от людей. Он говорил: «Дурак, скрывающий свою глупость, стоит больше, чем мудрец, скрывающий свои познания». Свой курс лекций Палисси обобщил в изданном в 1680 году основном своем труде, который назывался «Чудесные рассуждения о природе вод и источников естественных и искусственных, о металлах, солях, камнях, землях, об огне и эмалях, со многими другими тайнами предметов встречающихся в природе. С прибавлением трактата об удобрении земли, весьма полезного и необходимого для людей, занимающихся земледелием—все представленное в виде разговоров, которые ведутся между Теоретиком и Практиком. Сочинение г. Бернара Палисси, изобретателя сельской глины короля и королевы-матери».              

Эта книга написана в форме диалога между схоластом-Теоретиком, упрямым и невежественным, и непредвзятым мыслителем-Практиком, олицетворяющим точку зрения автора. Книга Палисси была своеобразной энциклопедией естественнонаучных знаний, добытых к концу XVI века. Знаменательно, что английский философ и естествоиспытатель Френсис Бэкон, положивший начало опытному методу в науке, еще в молодости приезжал в Париж и слушал лекции керамиста, минеролога и химика Бернара Палисси. Мысли, высказанные на этих лекциях, в какой-то степени предвосхитили

и во всяком случае помогли сформироваться учению Бэкона.

Девизом последних книг и лекций Палисси можно поставить одно из его любимых и часто повторяемых выражении — «Наука открывается тому, кто ее ищет» Сам Бернар Палисси, этот неутомимый энтузиаст безраздельно преданный своему делу, стойкий и несгибаемый искатель истины, более других выражал своей жизнью этот знаменательный девиз.

Бернар Палисси. Ажурная тарелка. В последнее пятнадцатилетие века вновь вспыхнули религиозные войны между протестантами и католиками, к которым примешались еще династические распри. После Карла IX трон достался его брату Генриху III, последнему из семьи Валуа. Он не сумел противостоять притязаниям католической реакции. В 1588 году почти восьмидесятилетний старик Палисси вновь был арестован и заключен в Бастилию. Католики требовали «публичного зрелища», то есть пыток и сожжения на костре. Один из последних покровителей ученого — герцог Майенский, видя бесхарактерность короля, всячески затягивал следствие. Это спасло Палисси от костра, но угроза казни продолжала висеть над ним. Сохранилось предание, что Генрих III посетил ученого керамиста в Бастилии.

— Мой милый,— сказал старику новый король,— вы сорок пять лет служили моей матери, брату и мне. Мы позволили вам остаться в вашей вере во время войн и убийств…

— Да, Ваше величество, и я благодарен Вам, и особенно покойной королеве-матери.

— Теперь, мой друг, я так притеснен, что вынужден передать вас в руки ваших врагов. Прошу Вас — перемените религию, иначе вас казнят! — сказал король Генрих III.

— Сир! Ваше величество,— воскликнул старик,— не жалейте меня. Сейчас Вы сами достойны сожаления — вы произнесли слова «я притеснен», «я вынужден». Слова эти унизительны для короля, Ваше величество. Обо мне же не надо беспокоиться — ни Вы, Ваше величество, ни принуждающие Вас не смогут восторжествовать надо мной. Я сумею умереть.

Бернар ПалиссиСтарый мастер выполнил свое обещание. Через несколько дней Бернара Палисси нашли мертвым в его каземате…    

Все крупные работы Палисси погибли. При Наполеоне были сбиты изразцы, сняты стекла с живописью в Экуанском замке Монморанси. Вставленные вместо них новые керамические плитки и цветные стекла были украшены вензелем императора. Не сохранилось ни одного грота Палисси.  Немногие фрагменты знаменитого грота Екатерины Медичи были найдены во время прокладки водопровода в 1855 году. Через десять лет, в 1865 году, недалеко от Триумфальной арки, на площади Карусель, были раскопаны остатки мастерской и кабинета Палисси.

Но посуда его, особенно так называемые «сельские глины», сохранилась довольно хорошо. Образцы ее имеются почти во всех мировых музеях. Однако надо иметь в виду, что в конце XIX века мастерские Пуля в Париже и Ависсо в городе Тур очень ловко подделывали вещи Палисси. Они пользовались той же технологией и теми же приемами заливки гипсом только что усыпленных ящериц, лягушек, рыб, а затем получали глиняные оттиски с этих гипсовых форм. Поэтому новые подделки почти невозможно отличить от настоящих произведений знаменитого гугенота.

После смерти Палисси его сыновья Никола и Матюрин некоторое время продолжали начатое отцом дело. Затем оно заглохло… Книги Палисси сейчас являются библиографической редкостью.

Бернар Палисси. Блюдо. Однако «сельские глины» мастера Бернара представляют не только исторический интерес. Хотя их собственная художественная ценность невелика, они ярко рассказывают о художественных воззрениях того времени, являясь уникальными памятниками, так сказать, “идейного натурализма». Но главное не в этом, а в поливе которой они покрыты. Знаменитая «яшмовая глазурь действительно осталась величайшим достижением в искусстве керамики. Сам Палисси недолго применял технику потечных глазурей — в то время неизобразительная красота переливающихся зелено-фиолетово-голубых тонов мало кого волновала. Но эта техника, так же как и способ формовки в гипсе, были крупнейшим достижением в технологии керамики не утратившими своего значения и сегодня. Они дали возможность другим мастерам, более талантливым в художественном отношении, раскрыть новую грань красоты керамики. Основу для достижения этой красоты заложил Бернар Палисси и уже это одно обессмертило его имя.

  

          

Связанные записи:

Leave a Reply





Карта
rss
Карта